Первые христианские общины управлялись своими предстоятелями, епископами, по тем нормам, какие даны были в писаниях и преданиях апостольских и которых все держались с неизменной верностью, как общего и необходимого канона церковной жизни и дисциплины. Единство оснований церковного порядка поддерживалось живыми сношениями между отдельными христианскими общинами, которые в своей совокупности сознавали себя, как одно целое, как и одну вселенскую церковь ( ἐκκλησία καθολική). Внешними центрами этого единства служили те церкви, которые основаны были непосредственно самими апостолами и в которых поэтому другие, позднейшие церкви видели для себя живой образец веры и дисциплины. Такими центрами были: на востоке церкви иерусалимская, антиохийская и александрийская, на западе – римская. Но повсеместное действие одних и тех же начал церковной жизни не исключало возможности возникновения в поместных церквях некоторых особенных правовых норм, соблюдавшихся под именем отеческих преданий и обычаев. Эти особенности, в силу присущего церкви стремления к единству в учении и дисциплине, нередко подавали повод к спорам между отдельными церквами по вопросам, для решения которых не было прямых оснований в общем церковном предании. В таких случаях составлялись церковные соборы ( σύνοδοι, concilia) из предстоятелей отдельных церквей, и спорный вопрос решался на основании предания старших церквей, основанных лично тем или другим Апостолом. Сборные определения ( ψήφοι συνροδικαἰ, sententiae synodales, s. cоnсilоrum), если дело представляло важность для всей церкви (напр., спор о крещении еретиков, о принятии отпадших от христианства), сообщались в окружных посланиях и другим церквам, предстоятели которых лично не принимали участия в соборных совещаниях. Если такое определение действительно было повсюду принимаемо за правильное, то оно получало значение канона, т.е. общеобязательной нормы. Впрочем, в рассматриваемый период только догматические определения соборов достигали всеобщего признания; что-же касается чисто дисциплинарных, не имевших прямого отношения к вере постановлений, то действие их обыкновенно ограничивалось только теми пределами, в которых собор был непосредственно компетентен. Потому-то в те времена еще не было в обычае называть дисциплинарные определения соборов канонами и давать им редакции строго-формулированных правил, в какой они являются в следующем, втором периоде. По той же причине мы не имеем от этого периода ни одного соборного дисциплинарного определения, которое вошло бы в состав общецерковного канонического кодекса, т. е. сделалось источником общего церковного права.
Частейшие вопросы церковной дисциплины, не имевшие общецерковной важности, решались отдельными иерархическими лицами в так называемых канонических ответах (responsa canonica) или посланиях (epistolae саnоnicae). Такие послания всего чаще писались епископами старших церквей в ответ на вопросы епископов церквей младших, находившихся в известном подчинении своей митрополии. Ответные послания обыкновенно давались на имя лица вопрошавшего и формально не имели для него обязательной силы. Но всеобщее уважение, каким пользовались некоторые из авторов таких посланий, и внутренний авторитет самих ответов, т. е. их строгое согласие с общим духом апостольского предания и соответствие с природой церковных институтов, были причиной того, что в следующем периоде некоторые из канонических посланий, явившихся в рассматриваемое время, получили одинаковое значение с соборными канонами. Словом, судьба этих responsa canonica была та же, что и судьба известных responsa prudentium римского права, которые также давались юристами, как частными лицами, но благодаря своему внутреннему достоинству в императорский период получили значение законов, а в эпоху Юстиниановой кодификации составили особую часть законодательного свода, называемую Digesta. Подобно им и responsa canonica, бывшие сначала необязательными частными суждениями по церковным вопросам, впоследствии сделались источниками общего церковного права. От настоящего периода мы имеем в каноническом кодексе нашей церкви по одному посланию трех отцов Восточной церкви, именно: Дионисия Александрийского († 265) о продолжительности поста перед Пасхой и пр., Григория Неокесарийского († 270) – о мерах против тех христиан, которые во время нашествия варваров сделались виновными в различных преступлениях против религии и церкви, и Петра Александрийского († в начале 4 в.) – о том как должно поступать с падшими, т. е. отрекшимися от веры во время гонения на христиан воздвигнутого императором Диоклетианом. Но значение источников общецерковного права эти epistolae саnоnicae получили, повторяю, только уже в следующем периоде.